Одним из самых увлекательных вопросов для современной психологии сознания, психологии личности, психосемиотики и других дисциплин, как кажется, становится вопрос о субъективной самонаполненности феноменального психического образования, которое по традиции называется "образом/картиной мира".

Развивающаяся "картина мира" субъекта в привычном понимании - это динамическая совокупность индивидуально значимого предметного содержания (К. Ясперс), которым владеет конкретный человек на определенном отрезке жизни и которое будет определять некую внутреннюю логику построения им своего поведения и собственной жизни - жизнетворчества (Р. Редфилд, С. В. Лурье и др.). Это - целостная многоуровневая система представлений человека о мире, других людях, о себе и своей деятельности, система, "которая опосредует, преломляет через себя любое внешнее воздействие" [8; с.142]. Содержательные структуры этого феноменального психического образования вполне удачно схватываются словами "картина", "образ" (А. Н. Леонтьев), поскольку в них подчёркиваются его существенные аспекты - многообразие входящих в него компонентов, константность и субъективная маркированность этих компонентов, структурная целостность и динамика "как потенциальная возможность, заключенная в композиции" [3; с.12].

Как пишет Ю. А. Аксёнова, субъективная картина мира, которой располагает человек (индивидуальная или универсальная), есть своеобразный "способ описания мира" [3; с.5]. Хотя в содержательном наполнении "картины мира", по данным Э. Хирша [Цит. по: 3; с.27], примерно 80% фоновой информации носит достаточно универсальный характер (который у современного человека мало изменился за последние сто лет), она центрирована на "Я" субъекта, и её основу традиционно составляет индивидуальная история личности, в рамках которой собираются и интерпретируются все другие события и получаемые представления. Выбирая или создавая этот образ, субъект проявляет себя, структурируя, замечая, выделяя, размещая, определяя, утверждая определённые концепты мироустройства и собственного сознания, поэтому от способа описания мира неотделимо индивидуальное самовыражение, субъективная пристрастность, самопостроение, жизнетворчество человека.

Различные подсистемы, входящие в "картину мира", находятся в сложных динамических отношениях взаимообусловливания: они свёртываются, символизируются, вытесняются из фокуса сознания на периферию, образуют временные, ситуативно значимые модули и фреймы, фильтры и т.д. Любая картина мира, как кажется, представляет собой запутанный для внешнего наблюдателя, но внутренне закономерный (поскольку подчинен законам существования конкретного субъекта) клубок взаимосвязанных разномодальных представлений о мире и себе в мире конкретного субъекта, поэтому метафорически к нему применимо вынесенное в заголовок слово "psychocadabra".

Чем шире и разноплановее становится картина мира, тем больше нужда в выработке средств ориентации в ней (хотя вряд ли какой-то субъект в состоянии безвозвратно заблудится в собственном пространстве), поэтому на всяком новом витке ее пополнения так важна форма представления (своеобразный интерфейс) уже накопленного в ней материала. На каждом витке развития упорядочиванию накапливаемых представлений способствуют обучение, формирование индивидуального стиля мышления, специализация деятельности, осуществленность

нормативных жизненных событий, возрастные изменения и т.д. В зависимости от возраста, индивидуальных особенностей, воспитания, образования, сферы приложения активности, способностей и т.д. "картина мира" может соединять элементы преимущественно чувственно-пространственные, духовно-культурные, метафизические, философские, этические, физические и др. и в разной степени целостности быть представленной самому владельцу.

В частности, как пишет В. В. Абраменкова, картина мира ребенка "является синкретичным предметно-чувственным образованием, выступающим не как пассивно-"отражательное", но как активно конструирующее начало" [1; c.47-48]. Она включает в себя представления о природе, мире, о физическом устройстве предметов и природных объектов, о системе социально-иерархических отношений со взрослыми и сверстниками, о нормах и ценностях, на которые ориентируются люди, а также о самом себе и своем месте в мире. Все эти составляющие детской картины мира имеют еще не столько понятийную, сколько образно-визуальную (иконическую) представленность, основанную на освоении ребенком первичных символов, знаков, универсальных форм бытия.

По В. В. Абраменковой, существуют достаточно устойчивые

социокультурные модели и образцы, определяющие построение картины мира на протяжении всей жизни человека и формирующие его представления, - визуальные архетипы, представляющие собой обобщенные бессознательные социогенетические инварианты, проявляющиеся в массовом сознании. Визуальный архетип - базисный элемент культуры, формирующий константные модели изобразительных форм и отражающий наиболее архаичный пласт образов, схем, представлений. Все они лежат в пространстве бессознательного, им чужды логика сознания, причинно-следственные законы и т.д. Исследователи находят их не только в изменённых состояниях сознания, но и в языке, играх, поведении детей. Примерами визуальных архетипов могут служить известные графические культуро-формы: крест, овал, угол, зигзаг, спираль и пр., а согласно П. А. Флоренскому, визуальный архетип являет собой "схему человеческого духа". Он предложил даже особый словарь графем, несущих определенную культурную нагрузку: точка, вертикаль, угол, треугольник, крест, диск, сфера, яйцо, некоторые элементы орнамента, облекающие наглядностью некие мировые формулы бытия [9; с.77]. По П. А. Флоренскому, графика основывается на двигательных ощущениях и, следовательно, организует двигательное пространство. Вероятно, можно предположить, что данная система графем позволяет "запускать" разветвленные смысловые образно-ассоциативные цепи, связанные с отражением существенных признаков опытных фрагментов бытия.

Кроме того, как пишет В. В. Абраменкова, наряду с такими глубинными структурами существуют структуры и более поверхностные, которые можно назвать социотипами. Это также достаточно устойчивые структуры сознания, которые формируются в конкретном обществе и отражают нормы, эталоны, критерии, выработанные им на основе культуры, этничности, исторических особенностей и т.д. Происходя из бессознательного, они представляют собой бесконечные этнокультурные вариации архетипических образов. Кроме того, картину мира могут составлять стереотипы - схематические стандартизированные образы или представления об объектах, обычно эмоционально окрашенные, обладающие высокой степенью устойчивости и нечувствительности к критике. Стереотипы поступают в детское сознание из эталонов массовой культуры и пропагандируемой идеологии, хотя могут фиксировать вторичные, несущественные черты отображаемого объекта [6; с.49-50].

Выделение уровней архетипов, социотипов и стереотипов в индивидуальной "картине мира" кажется нам чрезвычайно продуктивным подходом, хотя взаимодействие, генезис и трансформация этих уровней и их содержания по мере развития субъекта еще ждет своих исследований.

Интересуясь проблемами психического развития и становления внутреннего мира, субъективности, мы попытались соотнести традиционное понятие "картина мира" с менее употребляемым понятием "семиосфера", первоначально определив последнюю как сложное системное образование, включающее:

1) систему ключевых (переживаемых как ценностных и истинных) индивидуальных смыслов, значений и символов, задающих некую своеобразную гибкую структуру, внутренний организационный принцип взаимодействия конкретного субъекта и мира, определения значимости и иерархичности отраженных в индивидуальной психике событий и явлений (субъективные "ловчие сети");

2) систему создаваемых в течение жизни семантических полей, с помощью которых (или, может быть, на которых) осуществляется психическая деятельность;

3) систему освоенных в опыте и/или самостоятельно созданных метаязыков, с помощью которых осуществляется расшифровка самого себя и (через это) других субъектов, а также интерпретация любого жизненного опыта;

4) многоуровневое личностное культурное пространство, частично упорядоченное посредством ключевых смыслов, системных принципов и метаязыков.

Всё это, на наш взгляд, вполне соотносимо с понятием "картина мира". В попытках психологического анализа семиосферы мы и пришли к идее говорить о "картине мира" как о семиосфере, основанной на принципе ассоциативной психонавигации, или, что более точно, как об индивидуально выстраиваемом и субъективно значимом гипертексте.

Понятие гипертекста в современной науке имеет довольно широкое хождение, хотя в психологии, как кажется, его потенциал остаётся пока ещё недостаточно востребованным. Сам термин "гипертекст" был введен Т. Нельсоном (1965) для описания документов (в частности, представляемых компьютером), которые выражают нелинейную структуру идей, в противоположность линейной структуре традиционных книг, фильмов, речи. Если попытаться найти упрощенную аналогию или наглядный образ такому общему пониманию семиосферы, то, думается, лучше всего подходит образ известной китайской головоломки - прозрачного куба, состоящего из плоскостных, надстроенных друг над другом этажей-лабиринтов, по которым свободно по поверхности каждого плоскостного лабиринта и перемещаясь в определенных местах с этажа на этаж (вверх или вниз) может двигаться шарик. Шарик в этом случае может считаться упрощенным аналогом "точки самонахождения" активно действующего сознания субъекта. Ещё более поздний термин "гипермедиа" [См.: 15] подчеркивает наличие в гипертексте, созданном на привычном для субъекта языке, так называемых нетекстовых (а правильнее, видимо, текстов, изложенных на других языках и метаязыках) компонентов и, может быть, еще точнее отражает предлагаемое нами понимание "картины мира", поскольку указывает на её полимодальный характер.

В широком смысле термин "гипертекст", по Т. Нельсону, отражает непоследовательную организацию большого объема информации. Хотя большинство используемых людьми текстов требуют последовательности (звучащая речь, книжные тексты и т.д.), поскольку они так или иначе являются производными от речи (которая не может не быть последовательной, так как у нас для этого только один канал) [См.: 16], психические феномены, образующие "картину мира", вполне могут быть организованы в структуры, которые последовательными не являются и даже наоборот, стремятся быть нелинейными и иметь много переходов между собой.

Идея гипертекста не является современным изобретением; культура давно использует гипертекстовые структуры. Например, нелинейная форма представления знаний является достаточно традиционной для религиозных, мистических, пророческих, некоторых художественных, философских и др. текстов, широко использующих многочисленные сноски, ссылки, аллюзии, прецедентные фрагменты, комментарии и комментарии на комментарии. В частности, можно предположить, что именно так написана Библия: она состоит из Книг Старого и Нового Завета; книги разбиты на "стихи", пронумерованные в пределах каждой Книги без повторений; каждый стих является целостной сверхфразовой единицей, раскрывающей некоторую микротему; многие стихи сопровождаются ссылками на другие стихи этой же или других книг Библии, что и позволяет читать Библию "нелинейно", выбирая ту или иную последовательность чтения по ссылкам в зависимости от умонастроения и возникающих в процессе чтения очередного стиха ассоциаций (кстати, в дискретной математике также хорошо известна такая структура, называемая гиперграфом) [См.: 11].

В когнитивной психологии достаточно давно высказана идея, что писать и читать линейно человек должен учиться специально (поскольку приходится развертывать сокращенные внутренние формы высказываний для внешнего реципиента), тогда как в глубине его мышления лежат многомерные трансформации значительно более сложных нелинейных представлений. Тот, кто создает текст, идет от индивидуальных нелинейно организованных структур гипертекста к линейному тексту, а тот, кто его читает, осуществляет обратную трансформацию линейного текста в сеть идей (отсюда известные герменевтические процедуры вчитывания значений и смыслов в текст и вычитывания их из текста в соответствии с наличным опытом, мотивацией и личностными особенностями воспринимающего текст субъекта). З. Фрейд, используя свой метод свободных ассоциаций, считал, что с ним связаны интуиция и творческое озарение, поскольку любая единица опыта может стать отправной точкой для "вытягивания" и нового построения любой другой (и цепочки других) за счёт образованного ранее сознательно или случайно "ассоциативного следа" (на этом принципе был основан легендарный аппарат В. Буша "The Memex" - прообраз современных компьютеров).

В литературе можно встретить разнообразные интерпретации термина "гипертекст", но основные его признаки достаточно стабильны - преодоление линейности и иерархичности, многомерность, возможность связывания всего со всем и образование новых "кластеров", принцип ассоциативной навигации, структурный, функциональный и визуальный аспекты гипертекстового пространства.

Воспользовавшись термином "гипертекст" для описания "картины мира"/семиосферы, мы предлагаем следующее её определение:"картиной мира" мы будем называть субъективную гипертекстовую систему (гипертекстовое пространство), способную "структурировать" и хранить информацию индивидуального опыта в виде полимодальных паттернов (текстов разного уровня - от иконических до вербальных), позволяющую устанавливать произвольные связи между любыми своими "информационными единицами" и вызывать их к актуализации в процессе совершаемой формы активности субъекта (мышления, воображения, вспоминания, узнавания, обучения и т.д.).

Для того, чтобы иметь право называть "картину мира" гипертекстовой информационной системой, мы должны обнаружить ряд характеристик, описанных в литературе как принципиальная принадлежность любых гипертекстовых систем.

Начнем со структурного аспекта гипертекстовой системы. Система должна иметь базу данных, состоящую из информационных единиц или "узлов", содержащих информацию, значимую для субъекта, и дуг, представляющих структурные и семантические отношения, связывающие информационное содержание узлов. "Узлы", вероятно, различаются по типу информации (хотя объединяемая в "узел" информация должна обладать внутренним смысловым единством - внутренней когерентностью) и по вместимости (быть равно хорошо ориентированным во всех областях и аспектах бытия не в состоянии ни один субъект).

Можно предположить, что первичная база данных информационных единиц) создается из собственных ощущений маленького ребенка во взаимодействии с внешним миром и собственной телесностью и постепенно пополняется сначала значениями, транслируемыми взрослым, затем смыслами, извлеченными из собственного опыта. По мере развития в процессе взаимодействия со взрослым субъектом ребенок выделяет себя из среды и начинает "втягивать" (интериоризировать) среду, образуя "картину мира" (мир внутри себя), категоризировать и осмыслять предметы и явления за счет самостоятельно осуществляемой активности. Круг "собственности" ребенка стремительно нарастает, и его "внутренняя среда" начинает требовать регуляции и упорядочивания, что и приводит к построению "узлов" (можно предположить, что тексты внутри каждого "узла" строятся относительно триады объект--метод/способ--результат в соответствии с общей логикой познавательного процесса [4; с.5.]). "Узлы" должны быть метафорически маркированы и, может быть, как к открытым фрагментам гипертекста к ним применимо название "текстема" [См.: 7]).

Изначально внутренняя "база данных" является неупорядоченной системой, поскольку практически не снабжена средствами формализации и структурирования постоянно обогащающихся представлений и впечатлений о мире, но постепенно субъективируется, "обживается" и дифференцируется в процессе культурного социогенеза под влиянием разноуровневых метаязыков (с их метасинтаксисом), чтобы в дальнейшем выполнять функции самопрограммирования индивидуальной жизни субъекта (здесь уместно вспомнить идею К. Леви-Строса о необходимости выработки универсального кода, "способного выразить общие черты специфических структур" [5] - может быть, метаязык семиосферы в какой-то степени реализуют эту задачу). Собственно, очень многое из того, что взрослый совершает по отношению к ребенку (в частности, обучающие воздействия), и есть приобщение его к неким принципам упорядочивания во внутреннем плане сознания "втягиваемой" среды.

К. Леви-Строс именовал структуру упорядоченностью, "системой, держащейся внутренней связанностью" [10; с.59-60], и сама эта структура уже есть некий код [10; с.63]. За счет такого первичного упорядочивания и создаются ``узлы'' гипертекста. Совершенно не обязательно, чтобы они организовывались по принципу выделения наиболее общих для каждого уровня развития ребенка понятий (типа "животные", "фрукты", "мебель" и т.д.); первоначально они могут образовывать субъективно сформированные и синкретично отражающие значимый опыт ребенка кластеры/поля типа "Упал", "Мама", "Приехала бабушка", "Из окна", "Идти в больницу", "Сладко", "Наш котя", "Когда осенний ветер", "Хорошо!" и т.д. Такие "узлы" обладают широчайшим потенциалом выхода в другие плоскости становящейся "картины мира". Так, для примера, кластер "Мама" может включать разнопорядковый опыт телесных ощущений, представлений, воспоминаний, "кодировок" и т.д.: "отзвуки" прикосновений, ласк, запаха волос или кожи матери, ее ритуальное поведение (поцелуй на ночь, похлопывание по спине, ощущение от взъерошивания волос), крик из форточки "До-о-мо-ой!", шелест платья и запах духов, читаемую на ночь книжку, университет = поход к матери на работу, поездку к морю и лежание рядом с матерью на потертом коврике, плеск воды на даче, когда ребенка купали под струей воды из шланга, таблетку, которую ребенок глотал от простуды, образ шарфа, который мать вязала перед телевизором, гладиолусы, купленные первого сентября, утреннее запрыгивание в родительскую постель, интонации материнского голоса по телефону, когда она разговаривает с подругой или начальством, запах пирога с капустой, чувство защищенности и уюта, больной зуб, стоптанные тапочки "с пушком", сирень в деревне, самодельная закладка в книге - синяя, с вставленными красными сердечками, маслята в круглой корзинке, слово "колокольня", Фима Собак, Джеймс Джойс, Кэмбридж, голубая ткань в белый горошек, китайские палочки, яйцо "в мешочек", песочные часы, собственное отражение в зеркале материнского трельяжа, пять часов, корзинка с вязаньем и т.д. и т.п.

Все это, несомненно, имеет сугубо личный характер (окрашено личностными смыслами, сделавшими именно такую форму сохранности информации конгруэнтной ее персональному содержанию), поэтому логика образования подобных кластеров доступна только самому субъекту. Внешний наблюдатель будет нуждаться в разворачивании и объяснении того, что самому субъекту предельно ясно. Например, почему в нашем примере "китайские палочки" = "мать": да потому, например, что отец ребенка, побывав в командировке в Китае, привез для всей семьи китайские палочки с вырезанными на них символами восточного гороскопа; все вместе пытались есть этими палочками макароны, очень смеялись, отец шутил над матерью, учил ее правильно держать палочки, мать смотрела на него счастливыми глазами, ребенок чувствовал какую-то непонятную ему счастливую общность отца и матери и впервые отнесся к матери "как-то иначе, не по-детски", "влюбился в мать", "макароны стали любимым блюдом", и это был один из самых счастливых дней в воспоминаниях о матери, о счастливом детстве, о детской безмятежности, о родительской любви, научившей его самого любить. Иными словами, так "маркировано" в его сознании "счастье, что у тебя есть мать", и это - та самая информация ("отсутствующая структура", если воспользоваться термином У. Эко [10]), которую имя объекта/ситуации несет означающему и рождает соответствующий комплексный образ, как часть "застывшего в субъекте" фрагмента бытия. "Картина мира" вряд ли являет собой единый целостный сложный образ, скорее, она представляется мозаичной и подвижной, как констелляции, возникающие в калейдоскопе.

Смысловое движение в этом субъективном семантическом поле доступно только самому субъекту (кстати, и при переносе этого психологического содержания в "другие кодировки" при попытке пересказать опыт, изобразить или символизировать его что-то неумолимо теряется, исчезает "атмосфера", "жизненность", естественность хранимого представления - вероятно, можно говорить о "вменённости" утечки смысла при перекодировании содержания субъективного мира, и с этой проблемой, как думается, регулярно сталкиваются переводчики). Именно при "означении" субъект привносит в "имя" то, что оно будет значить именно для него. Собственно, он и означает не всё, что принципиально может нести имя и сам объект, а только то в содержании поименованного (и даже его часть), что будет значимо именно для данного субъекта в данный момент времени. Но субъективная семиосфера способна "объяснять себя субъекту сама" путём последовательного разворачивания всё новых и новых аспектов гипертекстового пространства - и, как писал Д. Л. Андреев, "кто найдёт тебя в мирах твоей души"!

Между собой все эти разнообразные элементы опыта соединены "дугами" (связями), образованными, в частности, смежностью информации во времени и пространстве в момент ее восприятия и последующих актуализаций. "Дуги" обеспечивают "нелинейное ветвление" - сердцевину гипертекстовой функциональности. Предположим, в нашем примере это был ясный солнечный день, когда солнце вливалось в дом через открытое окно, и легкий ветер шевелил белые тюлевые занавески, и доски крашеного пола в "нашей старой квартире на Тигровой" были тёплыми и сухими, что чувствовалось, когда ребёнок шлёпал по ним босыми ногами, а по старенькому репродуктору звучала негромкая музыка, кажется, что-то бодренькое из Дунаевского, и пахло нагретым деревом, молодой листвой, свежим огурцом, сдобным тестом с хлебозавода, тёплой пылью, в которую так приятно погружать ноги… Даже такое краткое отступление легко демонстрирует потенциальное движение дуг: "солнечный день" = всем "солнечным дням" в биографии субъекта, подарившим ощущение "сладкого ничегонеделания"; "окно" = всем открытым летним окнам и связанным с ними ощущениями и переживаниями; "старая квартира" = "лето" = "родители еще живы" = "каникулы" = "детство"; "тюлевые занавески" = "мать" = "жили бедно, но это было самое счастливое время"; "на Тигровой" = "город, где я родился" ( = "море" = "другие моря, которые хуже моря моего детства" = "другие города, где я был так же счастлив") = "детство" = "безмятежность" = "счастье"; "босые ноги" = "тёплая пыль в деревне, по которой мы шлепали с мальчишками, идя на рыбалку" = "друзья детства" = "речка" = мелкий песок на пляже в Майами-Бич и т.д. Именно благодаря движениям по этим дугам в нашем опыте всегда есть место и время, где родители всегда живы, нам 12 лет, а в нашем мире царит безмятежность и т.д. - в индивидуальной семиосфере ничему нет предела, все может быть всем и всегда, в ней всё возможно, всё осуществимо, всё реально, всё "здесь и теперь".

Гипертекстовые связи могут естественным образом принадлежать системе, поскольку строятся изначально вместе с ней (что-то типа "трава" + "зелёная", "ребёнок" + "маленький", "мать" + "детство", "квартира" + "на Тигровой", "лестница" + "ступени", "свет" + "тьма", "ученье" + "свет", "свет" + "разума" и т.п.), но могут быть и "спрятанными": в этом случае субъект сам отыскивает, устанавливает и строит их за счёт эвристической деятельности (может быть, это всего лишь метки, указывающие, куда вообще можно пытаться двигаться из определённых "узлов"). Вероятно, нет и не может быть точного и однозначно определённого соотношения между конкретным "узлом" и набором его связей в гипертекстовой сети, поэтому-то у субъекта нет универсальных средств для воздействия на собственный гипертекст как целое и полноценного управления им (достаточно вспомнить то, что происходит при сновидениях, в бреду, под воздействием наркотиков и т.д.). Хотя можно запомнить свои "альтернативные маршруты" и последние посещённые "узлы", одновременно видеть всё сразу в своём гипертексте невозможно, и субъект часто сам не в состоянии понять, какими путями он оказался из одного "узла" в "другом", что именно и в какой момент спровоцировало перемещение ("психопортацию").

Функциональный аспект. Создание гипертекста и навигация в гиперпространстве являются нелинейной деятельностью. Соответственно этому гипертекстовая система должна иметь специальные инструментальные средства для поддержки авторской деятельности - создания и ведения гипертекста ("authoring", авторизации [См.: 4]) и средства для броузинга (быстрого просматривания) информационных единиц в процессе ассоциативной навигации.

Что касается первого аспекта - авторизации, то наполняемость содержанием становящегося гипертекста осуществляется, видимо, путём отбора и упорядочивания единиц опыта, подлежащих оформлению в некие умопостигаемые структуры или части этих структур. Самым интересным вопросом является то, что именно из бесконечно возможного опыта "втягивается" в "картину мира" конкретного субъекта в разные моменты жизни, поскольку вполне очевидно, что вместить весь мир никакое индивидуальное сознание не в состоянии. Для обсуждения этого момента, как кажется, необходимо привлечь введённое Л. С. Выготским понятие социальной ситуации развития.

Культура, в которой развивается субъект, через язык, структуру мифов и ритуализированного поведения, привычную ментальность, одобряемые паттерны поведения, установки, "настройки сознания" и т.д. так или иначе определяет видение субъектом реальности. Но эти рамки (фреймы) достаточно широки и оставляют простор индивидуальному развитию, точнее, само развитие конкретного субъекта конструирует для себя эти рамки: какие-то из них изначально "даны" ему как субъекту, существующему протяжённо в данный момент времени в данном пространстве в данных психических характеристиках и т.д.(например, быть мужчиной или женщиной, ребенком или взрослым), какие-то создаются им самим в процессе развития за счёт уникальных обстоятельств жизни, индивидуальной мотивации, интересов, возможностей и способностей. Для иерархизации этих воздейстий можно предложить условные термины макрофреймы (для описания воздействий культуры и цивилизации в целом), микрофреймы (для обозначения влияний первичной семейной социализации) и онтофреймы (для обозначения собственного влияния на свою жизнь, уровня собственной свободы в жизнетворчестве).

К своеобразным микрофреймовым обстоятельствам развития каждого отдельного субъекта можно отнести специфику семейной ситуации и материальных условий жизни, технологический и культурный опыт воспитывающих ребёнка взрослых, систему исповедываемых ими ценностных ориентаций, прививаемые этно- и социокультурные навыки, варианты образования и воспитания, эмоциональный фон отношений к другим и с другими и т.д. Именно эти обстоятельства, как нам кажется, Л. С. Выготский и определял общим термином "социальная ситуация развития", пытаясь "схватить" в них те индивидуальные ключевые позиции, которые поворачивают развитие в каждый данный момент в совершенно определённую сторону (несмотря на макрообщность условий развития поколений и возрастных когорт людей). Эти обстоятельства, несмотря на их микрохарактер, могут впоследствии стать определяющими для становления семиосферы, т.е. они могут содержать в себе потенциал будущих "пассионарных толчков" развития.

Кажется, современное понимание социальной ситуации развития по Л. С. Выготскому несколько абстрагируется от этих микросдвигов, акцентируя внимание на более "долгодействующих" макросдвигах. Мы же предполагаем, что социальные ситуации развития, складывающиеся уникальным образом для каждого развивающегося субъекта в каждый момент жизни, обладают признаками, которые мы обозначили как потенциальность, интенциональность, онтологичность и неструктурированность.

Под потенциальностью в данном контексте мы имеем в виду многообразие возможностей, содержащихся в любых обстоятельствах жизни человека: каждая из этих возможностей содержит в себе целый свёрнутый клубок вероятностных линий развития субъекта. Находясь либо в фокусе, либо на периферии осознавания как значимых в каждый момент развития, они создают уникальную онтологическую картину. Прочитанная в "нужный" момент книга на долгие годы становится "путеводной звездой", наблюдение значимой эмоциональной ситуации фиксирует стереотипный способ "поступания", знакомство с определёнными людьми, посещение выставки, столкновение с бытовой жестокостью, да и просто купленный набор красок, подобранный на улице котёнок, потерянные ключи от дома и т.д. несут в себе возможности изменения жизненного пути в каждый данный момент времени.

То, что до встречи с конкретным субъектом было кантовской Ding an sich ("вещью-в-себе", а, точнее, по замечанию Г. П. Аксенова, "вещью-самой-по-себе" [2; с.57]) внезапно "оживает" и становится причиной микрофрагмента дальнейшего развития субъекта, поскольку понятие причины свойственно не самим вещам, а опыту, в который они вписываются. Это единичное смыкание вещи-времени-опыта и есть реализованная потенция конкретных обстоятельств жизни субъекта.

Пользуясь термином "интенциональность", мы имеем в виду содержащийся в каждом моменте социальной ситуации развития побудительный (мотивационный) момент, свёрнутые смыслы будущего индивидуального существования (вспомним тезис

В. Франкла о внеположности смыслов человеческому сознанию). К примеру, купленные краски могут "приворожить"ребенка к рисованию, связавшись с элементами прошлого индивидуального опыта, а могут лишь "обслужить" утилитарную цель и быть заброшены навсегда, дав стимул чему-то другому или вообще "сняв" стимуляцию с ранее актуальных областей.

Обстоятельства и "действующие лица" социальной ситуации развития носят для развивающегося субъекта знаковый характер, указывая то направление, в котором будет осуществляться индивидуальное развитие в последующем. Делая определённые обстоятельства фокусом развития в данный момент (самостоятельно или под влиянием других), человек задаёт себе линию дальнейшего развития, по крайней мере на ближайшую перспективу. Именно интенциональностью пользуется воспитывающий ребенка взрослый, управляя его развитием, внося в него системообразующие компоненты (совместные действия, просвещение, общение, обучение, воспитание и т.д. - то есть поддержание центрированности именно на данных обстоятельствах жизни, а не на каких-либо других). А интенциональность сама по себе основывается на конвенциональном приписывании определённых смыслов определённым событиям жизни.

Термином "онтологичность" мы будем обозначать необратимый характер выбора, принятия в каждый момент времени в фокус развития того или иного обстоятельства жизни, становящимся в этом случае фактом индивидуального прошлого опыта. Из многочисленных "участников" социальной ситуации развития в каждый данный момент времени может быть выбран лишь один, влекущий за собой комплекс других столь же определенных (в силу связанности с первым) факторов, из которых делается выбор, и т.д. Развитие в этом смысле в каждый конкретный момент - процесс однонаправленный ("застывшее мгновение"), хотя и не необратимый. К ряду моментов социальной ситуации развития (но не ко всем) в силу их долгодействия на протяжении возраста можно обратиться не раз, но это будут уже другие временные отрезки жизни субъекта, которые дадут другие фрагменты индивидуального микроопыта (вспомним известную апорию Зенона о быстроногом Ахилле и медленной черепахе, основанную на делении пространства-времени на некие мерные отрезки и доведении этого деления до предела).

И наконец, термином "неструктурированность" мы воспользовались для обозначения неотчётливого характера, который имеют обстоятельства социальной ситуации развития - в момент их проживания, в настоящем времени может быть асболютно непроявлена их внутренняя значимость как причины будущих следствий жизни, неясен их онтологический смысл для будущего развития. В этом контексте вспоминается методика

А. А. Кроника "Life Line", позволяющая post factum связать между собой обстоятельства прошлого опыта и оценить их влияние на жизненный путь в целом - но именно post factum, а не в момент их непосредственного проживания.

По мере нарастания доли собственной активности в построении собственной жизни человек приобретает больше возможностей создавать "онтофреймы" и собирать в "картину мира" необходимое и интересующее его содержание. Вероятно, именно к этому моменту и можно отнести собственно "авторизацию", соотносимую с понятием самопостроения, самодетерминации, жизнетворчества. Авторизация, понимаемая нами как процесс самопостроения индивидуального гипертекста, распространяется на весь внутренний мир человека: предметом авторизации будет и понимание готовых тектов, принимаемых "извне", и создание собственных микротекстов, предназначенных как для внутреннего пользования, так и для экстериоризации в коммуникативных актах, а также создание субъективных символических мета-текстов, упорядочивающих содержание семиосферы. Иными словами, комплекс программ

авторизации является инструментом, при помощи которого субъект может самостоятельно создавать и изменять "узлы", содержание "узлов", связи между "узлами", форму представления "узлов", то есть весь спектр рабочих операций структурирования, реструктурирования, наполнения содержанием, обновления и использования своего гипертекстового пространства. И здесь встаёт труднейшая и пока практически неизученная проблема инструментальности авторизации - с помощью чего записываются, расшифровываются, изменяются принимаемые и продуцируемые тексты, то есть проблема кодов, в качестве каковых выступают разнообразные языки, знакомые субъекту или созданные им самим.

Заманчивой сверхзадачей является описание алгоритма движения в семиосфере как формально определённой последовательности внутренних действий, которые преобразуют исходные данные в конечный результат решения поставленной задачи. Но абсолютно ясно, что никакой алгоритм не в состоянии работать с неформализованными данными психологического гипертекста (особенно если учесть, что одна и та же информация или, по крайней мере, разные аспекты одной и той же информации, может принципиально находиться в разных "узлах"), поэтому центральным понятием становится понятие навигации в субъективном гиперпространстве, образованном множеством "узлов" и "дуг" гипертекста. Навигацией (наверное, для нашего случая правильнее - психонавигацией) называется управляемый субъектом процесс перемещения точки самонахождения из одних "узлов" в другие. При этом здесь не предъявляется никаких требований к структурированию или формализации представления информации. Представление информации и методы навигации в гипертекстовых системах всегда субъективно ориентированы на конкретного человека как постановщика и решателя своих задач.

Специфическими составляющими навигации являются броузинг и скроллинг как процессы беглого просматривания и черновой фиксации результатов (своеобразной разметки) просмотра гипертекстовой базы данных - с целью поиска определенных сведений или просто "по волнам моей памяти". Оба процесса представляют собой совокупность внутренних действий, в ходе которых информация только просматривается, но не изменяется субъектом. Даже при таком беглом просматривании воспринимается достаточно большой объем информации, сосредоточенной в "узле", поэтому броузинг стимулирует воображение и творческое мышление, приводя иногда к эффекту инсайта ("serendipity"), который может быть настолько сильным, что заставит радикально изменить цель самого броузинга и подключить процессы воображения.

Броузинг в семиосфере осуществляется в процессе навигации по предустановленным самим субъектом связям, число которых зависит от богатства представлений, опыта субъекта, поскольку найти в своей семиосфере можно лишь то, что предварительно туда было заложено в процессе жизни (в том числе и на досознательных уровнях развития). Тем не менее у взрослого субъекта количество таких связей не поддается исчислению, и движение по семиосфере осуществляется по субъективно отобранным "ключевым смыслам".

Вероятно, семиосфера любого субъекта содержит информационные шумы, и некоторые "информационные единицы", принимаемые субъектом за "узлы", могут оказаться "пустышками": к примеру, когда-то субъект сталкивался в опыте с книгой О. Шпенглера "Закат Европы", но кроме того, что такая книга есть, что она черная и толстая, что о ней что-то говорил преподаватель философии (его образ даже может быть очень живым и подвижным за счет внутренней анимации), что сам субъект держал книгу в руках и слышал, что конкретные другие читали, эта единица информации, находящаяся в "узлах" "Студенческие годы. - Философия. - Экзамен", ничего не содержит. Путем навигации, конечно, из "узлов" можно "вытрясти" некую информацию о том, где эту книгу раздобыть, на что опереться при прочтении, чтобы её понять, где списать комментарии и массу другой информации, но тем не менее для решения конкретной задачи в индивидуальной семиосфере это будет "пустышка". Высокий уровень "зашумленности" (называемый, как думается, в бытовом обиходе вслед за А. С. Пушкиным "знанием чего-нибудь и как-нибудь") и большое количество "пустышек" (то есть "узлов", субъективно ощущаемых как наполненных, но в реальности не участвующих в осуществлении внутренних операций над получаемым опытом, поскольку они не способны порождать необходимых продуктивных смысловых и текстообразующих связей) может привести к некоторой дезориентации в собственном гипертекстовом пространстве (и, предположительно, в собственной личности, что обнаружится вовне в неадекватности образа "Я", дефектных частных самооценках и пр., обнаруживаемых в межсубъектном взаимодействии) и "увязанию" в ассоциациях. Но в целом более или менее развитая рефлексия, как кажется, способна помочь субъекту двигаться как в прямом, так и в обратном направлении (поскольку есть стабильная "навигационная тропа" = когерентный тематический дискурс), и как бы далеко субъект не зашел в своих скитаниях по собственной семиосфере, он все же в состоянии одномоментно оказаться в той точке, из которой вышел, или там, куда двигался (хотя, может, он и потерял при этом и информацию, и цель движения).

Двигаясь по проложенной им самим тропе, субъект осуществляет когерентную навигацию, если размышляет на определённую тему, обдумывает замысел, упорядочивает впечатления, но, строго говоря, она нужна не всегда. Например, субъект может хаотически перемещаться по связям в надежде попасть на интересные факты, на которые раньше не обращал внимания, получить ответ на какой-то частный вопрос ("а вдруг осенит", "а что будет, если…").

Организация индивидуальной семиосферы зависит от типа информационных единиц, которые субъект намерен хранить в виде "узлов" гипертекстовой базы данных, от опыта, задач и стиля индивидуальной деятельности субъекта. Роль ориентиров выполняют субъективные метафоры, помогающие в "торении троп" (трейлов) ассоциативной навигации. Путь, тропа - это последовательность из "узлов" и связей гипертекста, которые активизируются субъектом в определённой деятельности (В.Буш), то есть, фактически, когерентный дискурс.

Методы, помогающие прокладывать пути, описаны в технической (компьютерной) литературе. Для нашего контекста важны следующие системы:

1) локальная карта - это обобщенное отображение связей и "узлов", непосредственно связанных с активизированным в данный момент "узлом" в виде образной схемы или понятийного списка; локальные карты обеспечивают субъекту "схватывание" контекста и помогают выбрать необходимую связь;

2) глобальная карта - это более масштабное, но и более схематичное представление всего того, что, как кажется субъекту, содержит его семиосфера; точнее, это некоторые его представления о границах осознания накопленного опыта и возможностей "выхода" за его пределы. За этими пределами навигация для данного субъекта, как правило, невозможна, поскольку требует образования новых "узлов" из информации извне, которая в данный момент отсутствует. Для иллюстрации представим следующее: если человек не имеет в опыте, к примеру, минимальных приемов архитектурного проектирования, то для него достаточно бесполезно ставить самому себе задачи строительства, поскольку их решение потребует естественного расширения границ опыта; в противном случае, поставленные им задачи будут решаться скорее всего неоптимально, средствами тех других деятельностей, которыми он реально владеет; и в этом легко убедиться, если начать самостоятельно ремонтировать электроприбор, играть на рояле, раскраивать одежду, рассуждать о поэзии Шиллера или недостатках современного образования и т.п., не владея соответствующими умениями;

3) история (бэктрекинг) - сохранение наиболее часто посещаемых субъектом индивидуальных путей и "троп", проложенных в текущей деятельности, связанной с интересами субъекта;

4) туры (проложенные маршруты) - это хранящиеся традиционные пути, всегда приводящие субъекта к определённым результатам (это, к примеру, полезно, когда субъект учится и ему требуется частое воспроизведение определенной информации); чем объемнее субъективный гипертекст, тем важнее иметь набор таких "стандартных" туров;

5) поиск - индивидуальный стиль субъекта в построении частных алгоритмов движения по семиосфере;

6) фильтры - возможность ограничения области навигации пределами задаваемого фильтром подмножества "узлов" и связей;

7) индекс - субъективно составленный список "меток", указывающих конкретному субъекту принцип некоего упорядочивания движения по семиосфере (по дате/периоду жизни, по теме, по предмету, по связи с конкретным лицом и т.п.);

8) "закладки" - они нужны в ситуациях "недодуманных" мыслей и незаконченных действий, чтобы, вернувшись к конкретной дяетельности, субъект начал думать "с того самого места", на котором остановился, путем скроллинга преодолев "отсмотренное накануне".

Визуальный аспект: управление функционированием гипертекстовой системы осуществляется субъектом на основе принципа прямого манипулирования представленными во внутреннем плане сознания образами и метаобразами (этим термином мы обозначим те "осколки" образов, их смутные, неотрефлексированные "очертания", позволящие без детализации опознать, наметить, означить образ по субъективно понятным "меткам"). Манипулирование осуществляется путём иницииации системы быстрых, реверсивных операций над образами, значениями, смыслами с немедленно видимыми и внутренне "схваченным" субъективным пониманием результатами. Субъект в состоянии практически мгновенно перемещать единицы информации и фрагменты гипертекста из одного контекста (фрейма) в другой вместе со всей совокупностью заданных в первом контексте связей.

Нахождение первого элемента будущей ассоциативной цепочки ("вызов узла") непосредственно связано с мотивацией той деятельности, которую субъект осуществляет в данный момент (мышление, воображение, припоминание), а новые "узлы" по мере продвижения по ним либо замещают исходную единицу, либо одновременно собираются субъектом на одной плоскости с тем, чтобы подвергнуть их соответствующим внутренним операциям (анализ, синтез, сранение, категоризация и т.д.). Каждый "узел", каждая "единица информации", находящиеся в семиосфере, рассматриваются нами как потенциально текстопорождающие, а субъективные тексты - как смыслопорождающие, поскольку "всякая осуществляющая весь набор семиотических возможностей система не только передаёт готовые сообщения, но и служит генератором новых" [12; с.14] (Д.Энгельбарт [12; 13; 14] в своё время предлагал говорить об эффекте аугментации - расширения, усиления интеллекта в процессе "эксплуатации" собственной семиосферы).

Некоторые текстопорождающие единицы информации в зависимости от их субъективной значимости в индивидуальном гипертексте могут выполнять функцию "якоря" (anchor). В компьютерной лексике так именуют слово или фразу, которые подсвечиваются на экране и воспринимаются как точки начала или конца связи. В контексте семиосферы речь идет о тех "узлах" ("негасимых очагах") информации, которые в силу индивидуальной мотивированности "притягивают" к себе необходимую информацию и не "гасятся" даже тогда, когда субъект занят принципиально другой деятельностью (вспомним спонтанные решения некоторых задач, которые приходят как бы ниоткуда, сами собой, даже если в текущий момент субъект не занят непосредственно их решением). Именно такие "якоря", как можно предположить, сопровождают переживаемое многими смутное, интуитивное чувство важности специально не разыскиваемой, случайно обнаруженной, едва замеченной, промелькнувшей на периферии восприятия информации (она кажется "имеющей отношение к…", "похожей на…", "пригодящейся для…").

Таковы вкратце наши соображения по описанию семиосферы ("картины мира") субъекта с помощью понятия "гипертекст". В завершение отметим, что предлагаемую схему мы считаем лишь одним из возможных варинатов подходов к решению важной научнопсихологической сверхзадачи - раскрытия сложного содержания системного психического феномена, каковым является семиосфера ("картина мира") субъекта.