Быть психологом интересно. Быть психологом полезно. Быть психологом престижно. В последние несколько лет эти тезисы прочно вошли в общественное сознание, привлекая к психологической профессии тысячи молодых и не очень молодых людей, готовых "подновить" психологией уже имеющееся (педагогическое, медицинское, техническое) образование. И лишь один тезис, как нам кажется, часто остается на периферии сознания многих, кто хотел бы сделать психологию делом и смыслом своей жизни: быть психологом трудно и ответственно. Далеко не все стремятся, к примеру, в математику или хирургию, психология же почему-то воспринимается как имеющая более свободный модус в присоединении к любой другой профессии и кажется доступнее.
О людях, наделенных музыкальными способностями или артистическим даром, говорят, что их при рождении поцеловала фея музыки или театра. Все понимают важность подобного события и осознают возможную разницу в последующем осуществлении музыкальной или театральной деятельности. Нас всегда занимал вопрос: кто целует психологов и целует ли вообще? Можно ли профессионально освоить психологию "нецелованным" психологам и чем это будет отличаться от "настоящих", "харизматических"? И что делать, если уже понятно, что фея выбрала не тебя, а быть психологом все же хочется? Возможно ли достижение необходимого высокого профессионализма, который sine qua non подразумевает работа с проблемами человеческой личности, на такой основе, как "хочу быть" ( не путать с "хочу стать"!) психологом? Справедливо ли для профессиональной психологии, что "терпение и труд все перетрут"? А если нет, то в чем выражается не "званность", но "избранность"?
В последние годы в среде профессиональных консультирующих психологов все чаще мелькает угрожающее словосочетание "профессиональный непрофессионализм". Характеризуя профессиональных (базовых) психологов, будем в самом общем смысле говорить о тех, чье профессиональное сознание изначально формировалось именно как психологическое; кто строил свое образование именно в логике психологического видения действительности; кто шел по пути осознание ценности понимания причинности психологического факта => практический навык его добывания, коррекции и пр., а не по пути навык => осознание (элементарное обобщение, примитивная категоризация); кто изначально был мотивирован не только на "плюсы", но и на "минусы" профессии и т.д.
Говоря о непрофессиональных психологах, будем иметь в виду тех, чье профессиональное сознание стало формироваться как индивидуально мотивированная (поэтому, как правило, не системная, а суженная до интересующих областей), часто прагматически и эмпирически ориентированная, "надстройка" над имеющимся педагогическим (медицинским, техническим и пр.) менталитетом, интерферируя с ним и создавая иные, чем у "базового" психолога, установки, смыслы, системы отношений к человеку и человеческому, фреймы видения действительности и т.д. Подчеркнем следующее: мы убеждены, что профессиональное психологическое сознание, формируемое по типу "надстройки", индивидуально совместимо далеко не со всеми освоенными ранее профессиональными системами и сложившимися профессиональными представлениями; оно сильно (может быть, даже определяющим образом) зависит от них. Ближайшая аналогия с этим тезисом: изучение взрослыми иностранных языков, когда последний изученный язык интерферирует со вновь изучаемым и дает эффект акцента. Вот этот-то "акцент", видимо, и приобретает непрофессиональный психолог.
В обоих случаях речь будет идти о профессионализме и непрофессионализме как массовом явлении, а не об отдельных удачных или неудачных случаях профессионализации; вполне понятно, что путь в профессию -- процесс многоплановый и вероятностный. Более того, например, философское, лингвистическое и др. образование могут стать отличным "базисом" для психологической "надстройки".
Сложившееся на сегодняшний день положение требует выработки и описания критериев профессиональной психологической деятельности и профессионального сознания, делающих профессионала именно профессионалом. Количество практических психологов разных уровней подготовки и мотивированности растет с каждым днем и, следовательно, встает естественный вопрос о диапазоне и качестве тех услуг, которые профессиональные и непрофессиональные психологи могут оказывать населению. Настоящая работа не претендует на всеобъемлющее и глубокое описание особенностей профессионального психологического менталитета и тем более на построение "профессиограммы" психолога. Это -- одна из возможных попыток несистематизированной рефлексии опыта профессиональной деятельности и опыта общения с теми, кто учится и обучает психологии. Одновременно это -- призыв ко всем заинтересованным в обсуждении данной проблемы психологам поделиться своими соображениями и эмоциями.
Наши размышления в отношении особенностей профессионального психологического сознания можно начать с определения природы той деятельности, для которой оно создается и специфизируется. Подчеркнем, что речь идет не о внешней деятельности диагностики, коррекции, психотерапии и т.д., реализуемой по отношению к клиенту, а о той внутренней работе, которая совершается в отношении особым образом воспринятого и обработанного материала ("текста"), специфически "снятой" и организованной психологической квазиреальности. Это -- работа, совершаемая во внутреннем плане психологического сознания, в области индивидуальной психосемантики.
Относительно этой работы трудно сделать однозначный вывод -- что это: глубинное эмпатическое ("исповедальное") чувствование; использование логики профессиональных знаний, навыков, способов мышления; самовнушение; интуиция; искусство; магия; харизма; манипулирование; все вместе или что-то еще. Психологическое сознание лавирует между знаемыми общенаучными "нормами", обобщенными тезисами своей дисциплины и многозначной внутренней сущностью явлений и фактов, с которыми оно имеет дело. Более того, в практике психологической деятельности специалист сталкивается с широким кругом феноменов, которые вообще выходят за рамки общенаучной логики: факты возникают как результат желания их получить; многие выводы и утверждения оказываются относительными и подлежащими множественной интерпретации; факты подпадают под поливариантное влияние контекстов и личностных смыслов; все связывается со всем что угодно и так же вступает в противоречия, поэтому так затруднены обобщения и систематизации и т.д. За все это психолог расплачивается целостностью понимания реальности и, следовательно, качеством профессиональных действий по отношению к клиенту. В естественных науках профессиональным идеалом является умение предсказать некое явление на основе знания закона, которому оно подчиняется. Психическая же реальность, с которой имеет дело психолог, такова, что основную свою сущность выражает в непредсказуемости [Налимов, 1989]. Иногда приходится думать, что психологические феномены либо вообще не поддаются научно-психологическому анализу, либо требуют какой-то другой методологии [Смирнова, 1994]. Выскажем предположение, что основу анализа психологического сознания могла бы составить психогерменевтика. Психолог также вынужден избавляться от "школярской парадигмы" верно-неверно, хорошо-плохо, правильно-неправильно, ибо в психологии подобная дихотомия попросту не имеет места. Вместо этого он вынужден мыслить безоценочно, контекстно, континуально, ориентируясь на индивидуальную семантику и личностные смыслы (свои и клиента), создавая фрагменты живой, подвижной онтологии, значимые здесь и теперь. Это делает важными составляющими профессионального сознания ДИВЕРГЕНТНОСТЬ (ГИБКОСТЬ) и ИНТУИТИВНОСТЬ.
С ними тесно связана ДИАЛОГИЧНОСТЬ профессионального сознания психолога [Флоренская, 1991]. В научной методологии принято оперировать двумя пределами -- вещью и личностью. Для психолога познаваемой сферой -- вещью в ее широком философском понимании -- становится другой человек-субъект. Поэтому предельность выступает здесь в субъект-субъектной форме "Я и Ты", "выразительного и говорящего бытия" взаимодействующих субъектов. Объективное исследование не сможет открыть истинного субъекта: "овладеть внутренним человеком, увидеть и понять его нельзя, делая его объектом безучастного нейтрального анализа, нельзя овладеть им и путем слияния с ним, вчувствования в него. Нет, к этому можно подойти и его можно раскрыть -- точнее заставить его самого раскрыться -- лишь путем общения с ним, диалогически" [Бахтин, 1979; с. 338]. Профессиональное сознание выступает как открытая, находящаяся в постоянном взаимодействии с другими, система, интерсубъектная по своей природе. Профессиональное сознание психолога "прирастает" за счет этого взаимодействия, за счет овладения диалогическими обертонами (М.М.Бахтин). Более того, сама профессиональная психика выраженно диалогична, в ней принципиально совместимы разные логики, позволяющие последовательно переступать с одной позиции на другую (не говоря уже о том, что психологу в большей мере, чем другим, доступно так называемое не-прямое говорение: высказывание клиента и оно же, повторенное внутренним "голосом" самого психолога или чьим-то значимым для него голосом (в том числе голосом "авторитетов" психологических школ и направлений), -- это два разных высказывания).
Говоря о любой другой профессии, мы застаём там субъект-объектное противопоставление, созданное современным рационально ориентированным обучением: есть познающее сознание, активно воздействующее на реальность и углубляющее тем самым свое представление о ней с целью удовлетворения своих потребностей и обратного влияния на мир; есть познаваемые объекты. Психолог же изначально "сотворяется" в рамках иной, субъект-субъектной парадигмы. Для него человеческая психика и мир онтологически слиты, вписаны друг в друга; сознание не обрабатывает где-то вне него находящуюся реальность, а развивается вместе с нею: оно и есть эта реальность. Как пишет В.В.Налимов, его "сознание открыто Миру. Взаимодействуя с ним, оно управляет своей текстовой природой. Управляя, задает вопросы и прислушивается, получая ответы из ниоткуда, из Мира метасемантики. Создавая новые тексты, сознание порождает новые Миры -- новые культуры. Сознание оказывается трансцендентирующим устройством, связывающим разные Миры. Оно выступает в роли творца -- микродемиурга" [Налимов, 1989; с. 102]. Для психологии субъект-объектное противопоставление не имеет смысла, потому что субъект становится динамичным "текстом" самого себя (и других) для самого себя. И тогда основным средством работы психолога становится семантическое удвоение себя и другого (познаваемого) сознания с помощью языка, т.е. интерпретация, истолкование, осмысление. Поэтому следующие составляющие профессионального психологического сознания -- ГЕРМЕНЕВТИЧНОСТЬ и ДЕМИУРГИЧНОСТЬ.
Выступая не только как самоинтерпретатор, но и как толкователь "текстов" других людей, психолог попадает в сложную семантическую ситуацию: чтобы толковать, он должен быть более широким и полным "текстом" (словарем, энциклопедией, руководством и т.п.), содержать в себе множественные (причем часто неформализованные) языки и смыслы, на которых "говорит" чужое сознание (или хотя бы возможность их понимания) -- быть "текстом текстов". Это делает исключительно важной частью профессионального сознания ПОЛИКУЛЬТУРНОСТЬ, ПОЛИСЕМАНТИЧНОСТЬ, КРИПТОГРАФИЧНОСТЬ, может быть, предельно обобщенно -- полиобразованность психолога. Чье-то сознание "говорит" с миром на языке логики, чье-то пользуется преимущественно аналогиями, символами, индивидуальными метафорами, ассоциациями, чье-то -- на языке переживания, чувствования, чье-то -- на языке впечатлений определенной модальности, чье-то вообще слабо владеет языками и т.д. Профессиональный психолог не может быть узким специалистом, носителем только части "словаря", тем более -- быть кратким "разговорником" (чем-то вроде современных пособий для поступающих в вузы, где на нескольких страничках изложены фабулы мировых литературных шедевров).
ЗНАНИЕ ЯЗЫКОВ ОПИСАНИЯ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ психологической действительности напрямую связано с владением теоретическими конструкциями, объяснительными системами и законами, созданными в науке для понимания психологических феноменов. Более того, психологу часто приходится иметь дело с проблемами, невыразимыми на обыденном языке. Система понимания другого человека, -- это микрокосм, индивидуальная философская концепция, сопряженная с построением особых, только ей присущих языков, обладающих разной выразительной силой и разной степенью переводимости друг на друга. Психолог должен владеть как эзотерическими, экзотическими языками, так и языками mass media. Понимать другую личность, в конце концов, -- это и значит принимать и понимать язык, на котором она себя выражает, поскольку на каждом языке оказывается сказанным лишь то, что на нем можно сказать. В этой связи напомним знаменитые тезисы Л.Витгенштейна "Границы моего языка означают границы моего мира" и Х.-Г.Гадамера "Бытие, которое можно понять, -- это язык". ФИЛОСОФИЧНОСТЬ И ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОСТЬ в этом плане становятся естественными составляющими профессионального сознания. Когда-то М.К.Мамардашвили определил философию как сознание вслух. Воспользовавшись этой метафорой, можно определить психологию как самосознание вслух.
Еще один элемент профессионального психологического сознания можно условно назвать его ЭКОЛОГИЧНОСТЬЮ: психолог бережно относится к любым составляющим познаваемой личности (проблемы); ничто для него не является лишним, избыточным, и любая предложенная клиентом "часть" может быть взята как "целое", если указан "хронотоп" и условия его существования. Более того, психолог принимает как факт не единообразие, а многообразие мнений, образов, явлений и пр., вплоть до возможности существования противоречивой позиции в отношении одного и того же феномена. Наконец, психолог ориентирован на понимание связей человеческих поступков в контексте его связей со всем миром вещей и людей (универсумом). Как писал М.М.Бахтин, "каждое частное явление погружено в стихию первоначал бытия" [1979; с. 361].
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОСТЬ, ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ И ФЕНОМЕНАЛЬНОСТЬ -- эти термины мы предлагаем для определения такой области профессиональной ментальности, как допущение отсутствия значимых различий между фактами и их описанием, истиной и верой. Это хорошо выражено у Демокрита: "Что кто-нибудь ни помыслит, все существует". Для психолога, может быть, -- это одна из системообразующих профессиональных истин, задающих ему своеобразную интенцию понимания, сопереживания, со-общения. Психолог и есть тот, кто, отыскав необходимый (утраченный клиентом) смысл, заново связывает его и личность клиента, субъекта и мир, устанавливает их онтологически новое "бытие вместе". "Речь идет не о смешении Плеромы и Креатуры (Г.Бейтсон), а о последовательности в осознании того, что в рамках языка мы всегда работаем только с разными видами описаний (толкований), а не с самой реальностью" [Доценко, 1996; с. 27]. Напомним, что в логике Л.Витгенштейна, которая может служить моделью психологических логик, смысл можно отождествить с фактом и тем самым придать сущности существование, экзистенцию. Все это определяет специфику тех феноменов, с которыми имеет дело психолог, -- это события, имеющие двойственную природу: со стороны их сущности и со стороны их существования в сознании клиента; со стороны причины и со стороны результата. Поэтому понимание их строится для психолога и в каузальных, и в телеологических терминах (вспомним П.Рикёра: побуждение и нацеленность, желание быть и знак, желание и усилие существовать и т.д. [Рикёр, 1995]).
ВООБРАЖЕНИЕ (МОДЕЛИРОВАНИЕ) и КРЕАТИВНОСТЬ -- важные элементы квалифицированного профессионального сознания, в первую очередь обязанного им навыками установления и компоновки (моделирования) связей. Может быть, именно на них-то и основаны умение слышать в тексте клиента значимые элементы, интуитивно уловить, что именно они значимы; умение создавать новые структуры (гештальты) из наборов ключевых идей, образов, представлений клиента; умение контекстно достраивать высказывания клиента, вписывая их в его индивидуальный опыт; умение выводить проблему из рамок, поставленных самим клиентом при рефлексии своей проблемы и т.д. Воображение используется в профессиональной деятельности психолога или как выход в новые сферы познания психологической действительности или же как смена парадигмы -- выход за пределы метода, способа познания.
ГУМАНИТАРНОСТЬ -- данное свойство мы вносим как своеобразный "протест" против технологичных подходов к анализу личности и взаимодействия с нею в консультировании. Мы предлагаем вернуться к исконному значению понятия гуманитарного знания, когда говорим о профессиональной психологии: оно возникло, в противовес знанию других наук (естественных или точных), как искусство специфически человеческого толкования Библии, шире -- текстов или метаязыков. Условно говоря, современный консультирующий психолог, владеющий приемами компьютерной диагностики, должен на время "забывать" о цифрах, точности, логике, когда погружает руки в "пылающий жар" чужой психики. Ему приходится различать, как кэрролловскому Рыцарю из "Алисы..." предметы, имена предметов и имена имен предметов, т.е. действовать в таких областях, где точность и технологичность по определению не годятся, где оказывается бесполезной аристотелева линейная логика, а нужна вероятностная, бейесова.
ЗНАКОВОСТЬ, СИМВОЛИЧНОСТЬ -- всеобщее свойство сознания, а психологического особенно. Как пишет В.П.Зинченко, по своему происхождению сознание непосредственно связано с символом, т.е., строго говоря, с артефактом, который может быть многозначен, может иметь переменный смысл, терять его. А по своему строению и функционированию сознание связано со смыслом, который укоренен не в символе (хотя и такое бывает), а в бытии, в самом существовании, которое не может его потерять" [Зинченко, 1996; с. 34]. Для психолога это важно в первую очередь в том аспекте, что именно в едином континнуме индивидуального бытия-сознания (М.К.Мамардашвили) вещи объективного мира, его события и процессы очеловечиваются, вочеловечиваются, его объекты получают названия, Имена, обретают индивидуальное бытие и личностный смысл. У В.П.Зинченко читаем: "Прекрасное слово "вочеловечивание" я встречал у бл. Августина, у А.Блока. Есть и другие термины, несущие ту же смысловую нагрузку. М.Мерло-Понти говорил об инкрустации, М.М.Бахтин -- об инкарнации, Р.Авенариус -- об интроекции. С таким же успехом можно говорить об интериоризации объектов мира в континуум бытия-сознания, в мир человеческой деятельности" [там же; с. 36]. Человек живет в индивидуальном одухотворенном им мире; человеческий космос в развитии становится не только живым, но и по-этическим (К.А.Кедров). УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ сознания психолога обнаруживает себя в том, что оно может быть уподоблено любому другому сознанию, стать всем что угодно, не разрушая индивидуального по-этического космоса.
Мы попытались лишь в самых общих чертах обозначить сложность внутренних составляющих профессионального психологического сознания. Безусловно ясно: психология -- это не цеховое ремесло, осваиваемое со стороны навыков и перечня канонических знаний; это очень сложная, душевно затратная, глубинно ориентированная форма профессиональной жизни личности, требующая от человека больших личностных сил, личностной смелости и "самости", личностной энергии, ответственности даже не перед законом, а перед "звездным небом над головой и нравственным законом внутри нас" (И.Кант). Это та форма жизни, в которой исключительно важно быть профессионалом. Хотим подчеркнуть: речь идет не о "сакрализации" психологической профессии и придании ей статуса "масонской ложи" науки; речь идет о попытке выделения тех своеобразных черт, которые способствуют успешному осуществлению психологической деятельности, прежде всего, консультирования и терапии, ведь практикующий психолог реально имеет дело с самым сложным, что пока известно человечеству -- развивающейся психикой, страдающей душой, творящим мир сознанием, провалами бессознательного, "безднами небытия"...
Опыт рефлексии и интерпретации работы практических психологов позволяет заключить, что непрофессионализм прежде всего обнаруживает себя в отсутствии перечисленных качеств и свойств. Это не значит, что должен быть поставлен вопрос о "противопоказаниях" к осуществлению психологической работы и "профессиональной непригодности" (хотя допускаем, что и это может иметь место); это значит, что часть необходимых, сущностных процессов практической работы будет замещена другими, неорганичными ей и, следовательно, сместятся смысловые акценты психологической помощи, взаимодействия с клиентом. Таким образом, мы возвращаемся к необходимости очертить диапазон и качественные характеристики помощи, оказываемой психологами разного уровня подготовки. В организации процесса взаимодействия квалифицированный психолог старается органично вписываться в фреймы клиента, действует в хронотопе его жизненного пространства, пытаясь постигнуть внутренние закономерности протекающих в нем событий, зарождения смыслов и эмоций. Неквалифицированный психолог не пытается вникнуть в звучание космоса клиента, а наоборот, как бы вытягивает его наружу, в субъект-объектную парадигму.
Параметры недостаточного профессионализма и его влияние на работу с клиентом отслежены в модели психологической помощи, описанной Г.С.Абрамовой [1993; с
ЦЕЛИ ПОМОЩИ И ОРГАНИЗАЦИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ. Квалифицированный психолог не ставит для клиента внешних, неорганичных для него целей. Он ориентирует клиента в его собственных целях и смыслах, помогает найти максимально возможное число вариантов их достижения и реализации, выбрать оптимальный. Он подходит к клиенту как к активному субъекту, способному к жизни в контексте современной культуры и социальных отношений, обладающему необходимым уровнем рефлексии, чтобы принять разные варианты подходов к проблемам своей жизни. И это значит, что он рассматривает цели своего воздействия как раскрытие или создание новых возможностей (может быть, новых функциональных органов?) клиента, которые выявятся во взаимодействии с ним.
Неквалифицированный психолог, как правило, в работе преследует свои цели и использует клиента для реализации своих склонностей или проекции своих проблем и способов их решения. Более того, он изначально исходит из тезиса о какой-либо инвалидизации психики клиента, обратившегося за помощью. Такого психолога легко узнать по следующим признакам поведения: он постоянно демонстрирует клиенту свою исключительность (образцовость) как носителя профессии, подчеркивает свою высокую компетентность как психолога и превосходство над непсихологами; он старается дискредитировать, заменить или обесценить высказывания, переживания и проблемы клиента своими суждениями; он использует в общении с клиентом псевдопрофессиональный жаргон (например, "телеска" для телесной терапии) или специальные термины, демонстративно не поясняя их содержания -- все это для того, чтобы подчеркнуть исключительность своей профессии, ставящей его выше уровня понимания клиента; он больше говорит о себе и своем опыте, чем об особенностях проблемы клиента и т.д. Неквалифицированный психолог склонен приписывать сверхзначимость своей профессии, будто бы позволяющей ему неуважительно и даже оскорбительно относиться к клиенту, доминировать над ним, занимать в отношениях с ним позицию сверху. Вообще, отношение к клиенту и оптимальный режим общения с ним не является предметом специальной профессиональной рефлексии.
ОТКЛИКИ, РЕАГИРОВАНИЕ. Квалифицированный психолог находит не только широкий спектр вариантов реагирования на слова клиента, но и "творит" во взаимодействии с ним только для него подходящий способ резонансного поведения; стиль его поведения гибкий даже в рамках общения с одним и тем же клиентом. Он избегает комментариев и оценочных высказываний в адрес клиента, "давления", поторапливания, упрощения, советов, указаний и т.д. Он интуитивно улавливает специфику каждого момента в общении с клиентом и оборачивает ее на пользу ему.
Неквалифицированный психолог обладает типизированным набором реагирования на высказывания клиента, у него стандартный стиль поведения с любым клиентом независимо от содержания его проблемы. Такой психолог дает шаблонные оценки, делает шаблонные заключения и высказывает шаблонные суждения и рекомендации. Он комментирует высказывания и действия клиента, наталкивая его своими оценками на "реинтерпретацию" сказанного и представление своей проблемы в более "одобряемой" со стороны психолога версии, что уводит последнего от проникновения в суть проблемы и связанных с нею переживаний клиента, а клиента -- от смысловых точек своей проблемы. Фактически, клиент и неквалифицированный психолог решают "подменную" проблему.
КОНЦЕПЦИЯ ПОМОЩИ. Квалифицированный психолог, понимая сложность понимания и воздействия на человеческую индивидуальность, использует в работе множество концепций, языков, теоретических схем и стратегий коррекционной, реабилитационной и психотерапевтической помощи, комбинируя их с целью построения индивидуальной модели помощи именно для данного человека.
Неквалифицированный психолог, как правило, не имеет ясной стратегии и концепции, у него ригидный, хотя и сверхзначимый для него, профессиональный "образ Я". Он плохо рефлексирует предметную сторону своей деятельности или же ограничивает практику рамками одной какой-либо известной ему концепции (не потому, что она кажется ему наиболее подходящей для данного случая, а потому, что он не знает других, боится выхода в "неизвестное" и подгоняет феноменологию проблем клиента под знаемые образцы), причем часто теоретическое содержание и модель клинической практики ему до конца не ясна. Более того, часто всякая новая и новейшая концепция осмысливается как панацея, мгновенно обесценивая другие концептуальные схемы. Отметим, что технологической стороной какой-либо концептуальной модели неквалифицированный психолог может вполне владеть, применяя ее и там, где без нее не обойтись, и там, где, возможно, эффективнее оказались бы другие воздействия.
ОБЩАЯ КУЛЬТУРА. Квалифицированный психолог "поликультурен" и "многоязычен": он способен к выработке мыслей, ассоциаций, аллюзий и моделей поведения в рамках собственной образовательной культуры, а также в рамках других культур (в том числе и возрастных и национальных субкультур). Это позволяет ему в достаточной мере органично присоединиться к миру клиента любой культуры и идти вместе с ним по пути поиска разрешения его проблемы.
Неквалифицированный психолог способен действовать только в рамках одной культуры, которую он понимает через содержание своей Я-концепции, и использует клиента для того, чтобы обрести понимание жизненного пути, отличного от его собственного. Себя, свою культуру он рассматривает как проявление общекультурной нормы, стандарта поведения.
КОМПЕТЕНТНОСТЬ И ОГРАНИЧЕНИЯ. Квалифицированный психолог постоянно рефлексирует содержание и результативность своей деятельности, реально оценивает свои возможности и уровень квалификации. Он понимает границы своей компетенции (и не считает их границами психологического мироздания!), поэтому открыт для освоения нового опыта, готов к работе вместе с коллегами и психиатрами, психоневрологами, терапевтами и др. Обращение за советом к коллегам становится одним из источников профессионального роста. Для профессионала отказ от решения каких-либо проблем, признание невозможности одолеть какие-то барьеры клиента в связи с отсутствием необходимого уровня компетенции не переживается как показатель профессиональной "слабости", а наоборот -- подтверждают профессионализм, в котором естественны ограничения и пробелы.
Неквалифицированный психолог берется за любые проблемы, работает без ограничений (своеобразный "многостаночник") и концептуальных правил, использует известные (или "модные") техники и методики без рефлексии сферы и обязательности их применения (в основном для демонстрации своей современности, актуальной квалифицированности). Как правило, он избегает коллегиальной работы, ориентируясь только на свои переживания и представления не только как на источник психологической информации, но и как на критерий ее достоверности и эффективности.
МЕЖЛИЧНОСТНОЕ ВЛИЯНИЕ. Квалифицированный психолог понимает, что в процессе работы с клиентом его реакции влияют на клиента и наоборот -- реакции клиента заставляют изменяться, возникают трансферы и контртрансферы. Чтобы быть уверенным в правильном понимании мыслей, чувств, переживаний клиента, квалифицированный психолог путем парафразы уточняет их, задает явные и закрытые вопросы, постоянно отслеживает текущие изменения этих переживаний и отношений, умеет категоризировать и обобщать получаемую информацию.
Неквалифицированный психолог, как правило, при консультировании поглощен собой, правильностью исполнения роли психолога и мало понимает, что же именно пытается донести до него клиент. Со стороны хорошо видно, как клиент пытается сказать одно, а психолог "гнет свою линию", навязывая клиенту свое понимание его проблемы. Он не замечает скрытых изменений в поведении клиента. Более того, в действиях клиента неквалифицированный психолог всегда склонен видеть результат собственных прямых воздействий.
ТЕОРИЯ И ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ. Знание теории -- неотъемлемое качество работы квалифицированного психолога. Именно это позволяет ему строить собственные представления о психологической помощи и рефлексировать ее эффективность. Он может быть приверженцем какой-то отдельной системы, но всегда открыт для новых знаний, новых теоретических концепций, способен к восприятию альтернативных точек зрения, тяготеет к выработке синтетического подхода к проблеме и клиенту. Квалифицированный психолог нацелен на понимание теории как научного обобщения конкретных фактов, видит в ней манеру мышления, способ организации собственного сознания. Он использует разные теории для описания и понимания конкретных психологических случаев.
Неквалифицированный психолог, как правило, слабо теоретически образован, агрессивно настроен к любым вопросам на этот счет и вследствие этого жестко, аксиоматически привязан к необходимости преувеличивать ценностность практических процедур и эмпирического материала. У него всегда негативно оценочное отношение к теории вообще и к разным вариантам подходов к интерпретации фактов. Обобщенная теория не является личным способом мышления неквалифицированного психолога, он действует почти на уровне житейского восприятия психологических фактов. Неквалифицированный психолог, как правило, отвергает необходимость постоянного теоретического самообразования, для него нет проблемы соотношения своих представлений и теорий других авторов. Обычно он ориентирован только на овладение техниками и методиками даже без осмысления их методологической и теоретической сути и принадлежности и, соответственно, часто действует в рамках принципа, который К.Маркс охарактеризовал как "ремесленный идиотизм".
В заключение отметим, что профессиональному психологу в перспективе дано стать мыслителем, схватывающим картину мироздания через другого человека, через понимание другого сознания. Итогом овладения профессией становится личностный рост, делающий психолога мудрым философом, а не "хищным гносеологическим субъектом" (П.Флоренский).
Литература
1. Абрамова Г.С. Введение в практическую психологию. Брест: БГПИ им. А.С.Пушкина, 1993. -- 144 с.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: 1979.
3. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: Феномены, механизмы, защита. М.: ЧеРо, Изд-во МГУ, 1997. -- 344 с.
4. Зинченко В.П. От классической к органической психологии (к 100-летию Л.С.Выготского). М.: Международный Образовательный и Психологический Колледж, 1996. -- 80 с.
5. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М.: Изд-во "Прометей" МГПИ им. В.И.Ленина, 1989. -- 288 с.
6. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995. -- 416 с.
7. Смирнова Е.О. Становление межличностных отношений в раннем онтогенезе. // Вопросы психологии, 1994. -- N 6. -- С
8. Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. М.: АН СССР, Институт психологии, 1991. -- 244 с.